Вы, наверное, ждете рассказа о том, что было вчера, и как гражданин Дэйл Каннингем себя после этого чувствует? Ха, наивные. Гражданин Дэйл Каннингем не в состоянии вспомнить, что было часа четыре назад, не то что вчера… Но вообще чувствует он себя хорошо. По крайней мере, в понимании Каннингема это было хорошо. Ему совсем чуть-чуть казалось, что сейчас голова расколется на две половинки, и перед глазами все было относительно четко. А то что с самого утра он не вписывался ни в один поворот в коридорах это… это уже детали. Но, собственно, мысли гражданина Дэйла Каннингема были на данный момент заняты вовсе не поворотами, и даже не совсем чуть-чуть подгоревшей овсянкой, съеденной им с утра. Правда, на тот момент ему хотелось булочку. Или две булочки. И чай. Странно, но Каннингему хотелось простой чая. Даже не разбавленного ромом или спиртом. Но мы не об этом.
Отчего людьми, обычными и вовсе не обязательно подверженными чрезмерной мечтательности, не всеми, но многими, считается, что под Хеллоуин с ними должны происходить чудеса, загадочные стечения обстоятельств должны их просто преследовать, невозможно-чарующие, чарующе-невозможные и непременно захватывающие. Будто их, этих самых мечтателей, кто-то бережно хранил ради этого одного единственного дня в течение последних 365 дней. Будто он, этот загадочный кто-то, хранил их для них, тщательно отбирая среди множества чужих и ненужных то самое, желанное сердцем, дорогое душой. Дэйл же сейчас не хотел верить ни в чудеса, ни в сказку, но по-прежнему, словно в глубине себя самого, ждал чего-то недоступного в другие дни года.
Один коридор, второй.. Почему когда у Дэйла падало настроение, он начинал блуждать по коридорам и.. считать их аж до двух. Нет, что ба там уже первый, второй, пятый, десятый... Коридоров в Чейн Лайтнинге хватало, об этом Каннингем знал непонаслышке, но вот считал он их только до двух. И нет, не потому, что он считать дальше не умеет, считать то он умеет, но.. Но почему-то для него коридоров было только два. Первый, второй.. И хватит. Зачем еще?
Второй коридор. Поворот головы. Вправо. Влево. Черт побери. Кажется, Каннингем вновь заблудился. Вот чем чревато неумение ориентироваться в пространстве. Было темно. Даже, нет, просто мрачно, ибо в конце все же брезжил свет. Подумав, что наверное, все-таки на свет в темном туннеле идти не стоит, ибо мы все помним чем такое легкомысленное поведение часто заканчивается в фильмах, Дэйл все же решил, что терять ему нечего и уверенно зашагал вперед. Свет, как оказалось, лился из небольшого проема в стене с длинной винтовой лестницей, ведущей по всей видимости на крышу замка.
Ступени. Опять считает до двух. Таких пар там было тридцать, но Дэйл об этом никогда не узнать. Он считает до двух.
Ветер ударил в лицо, теребя еще до конца высохшие после утреннего душа волосы. Солнце яростно слепило глаза, заставляя то и дело жмуриться.
Поворот через плечо. Кажется, этим ясным утром одиночество решило обойти его стороной. Видимо, судьба сегодня решила быть к нему благосклонной. Около парапета, к нему спиной стоит девушка с каштановыми, развевающимися волосами. Он подходит сзади и закрывает ей глаза руками.
- Угадай кто, - улыбаясь говорит Каннингем, ожидая ответа Белль.

Сегодня выдался на удивление тёплый день. Хотя, что удивляться? Осень на то и была осенью, что бы быть разной, непохожей на все остальные времена года, капризной, если хотите. Правда последняя неделя не особо радовала солнцем. Дожди и дожди, а сегодня, словно специально для Дэйла, резко распогодилось. И даже северный ветер, обдувающий крышу со всех сторон, не казался такой уж и помехой. Солнце почти высушило лужи, на детские площадки высыпалась толпа детишек, а их мамы спасались от лучей треклятого светила в ближайшей тени. Правда даже погода не могла привести в порядок его эмоции. Не самые приятные мысли плотной пеленой окутывали голову, мешая думать, дышать, чувствовать. Ярче, правильнее. Правда одно обстоятельство, вдруг возникшее на этой самой крыше, кажется, обещало перспективу в виде улучшенного настроения.
Каннингем потихоньку успокаивался, загоняя противные эмоции все глубже и глубже в собственную душу, зарывая их там так, как бутылку от шампанского плотно затыкают пробкой, чтобы оно не потеряло свой вкус. Горьковатый, сладкий. Неправильный, приторно-омерзительный, щекочущий и без того ноющие нервы. Что-то он действительно разнервничалась сильно. Как же безупречная холодность и стальной взгляд?
В последнее время все так и предвещало бурю. Каждое неправильно сказанное слово приводило в необъяснимое бешенство, и скрывать это становилось очень трудно. Скоро его прорвет, все вырвется наружу, а потом эмоции снова потихоньку начнут накапливаться, сгустки раздражения прилипать друг к другу, превращаясь в огромный липкий ком. Потом он снова сорвется на кого-нибудь. И все повторится опять. И опять. И вновь. И так по кругу, пока он просто не сойдет с ума и не очнется одним прекрасным утром (да-да, оно обязательно будет прекрасным, будто бы насмехающимся) в психиатрической клинике. И все. Круг замкнется.
Но, видимо, старуха-судьба решила дать ему сегодня выходной, подкинув ему возможность на свободу в виде невысокой темноволосой нимфы.
Он был рад ее видеть. Правда. Безумно. До головокружения. До потери ощущения пространства и времени. До потери ощущения самого себя. И так каждый раз. Как будто забыл захватить воздуха и все равно нырнул под воду. Миллионы эндорфинов попадают в кровь, бьют в голову, заставляют задыхаться. Эйфория. Счастье. Забытье. Называйте как хотите. Для него название одно – Она.
Все-таки было что-то в этой встрече таинственное и сказочное. Каннингему на мгновение показалось, что сейчас произойдет что-то поистинне волшебное, потому что все говорило в пользу этого варианта. Погода была прекрасная, принцесса Робин была прекрасная, и он... еще такой грустный с самого утра, начал улыбаться и чувствовал себя "вполне себе".
Белль улыбается. Как-то невнятно здоровается. Все как-то скомканно. Во взгляде что-то непонятное. Что-то сбивающее с ног. Отрубающее крылья под корень. Тревога. Обида. Горькое чувство несправедливости. Это всё не ее. Она ведь не должна грустить. Просто не должна. И все.
Секунда. Даже меньше. Доля мгновения. Все меняется. Как во время генеральной уборки - переворачивает все с головы на голову. Обычно в такие момента стоит ждать подвоха в виде носка, который искал две недели и вдруг нашел в папке для особо важных документов.
- Каннингем, ты ведь мне друг, м? - вот и попался, принц недоделанный.
- Эээ.. Зная твою любовь к вопросам с подтекстом, позволю себе поинтересоваться какая пытка ждет меня, если я отвечу да? - вопрос на вопрос, разве можно быть еще более банальным?